Илья Муромец ехал по темному лесу. Зорко всматривался он в чащу — не крадутся ли на Русь орды коварных печенегов? Не завелось ли в чащобе очередное Идолище Поганое?
Но тихо было в лесу. Даже барсук, против обыкновения, спал.
Невеселые мысли лезли в голову Илье. Тридцать лет и три года стережет он Русь. Тридцать литров и еще триста грамм крови пролил. И что выслужил за это? Угол на печи в коммунальной избе, да берестяную грамоту «За взятие левой крайней головы Змея Горыныча». Обидно по жизни.
А тут еще и Василиса Прекрасная от него ушла. И к кому — к Тугарин Змеевичу! Ну и что, говорит, что он нехристь басурманский? Зато у него хоромы краснокаменные, центровой кабак «Golden Красны Девицы» на Крещатике и прямой номер берестяной почты Владимира Владимировича Красное Солнышко на рабочем столе…
Эх, тяжела ты, доля богатырская!
Только вот и есть что у Ильи одна отрада — конь богатырский, баварской породы. Ноздри широкие, копыта люминием подкованы, хвост прямохвостый. Добрый конь. Вдруг пронзительный свист и хриплый голос: «Водитель коня, вправо принимаем», вывели Илью из задумчивости. Из-за ближайшего дерева вышел человек. Одет он был в серый зипун и давно не чищенные сапоги. Через плечо, на белой перевязи, висел короткий меч светлого металла, кое-где перехваченный черными полосками ржавчины. На круглом крестьянском лице выделялись маленькие бегающие глазки. Недобро смотрели они, оценивающе…
Человек сделал движение рукой, как будто хотел почесать правое ухо, да на пол-пути передумал, и молвил: «Добрый ночи. Инспектор Безопасности Богатырского Движения Соловей Разбойников. Вашу подорожную, пожалуйста!»
От неожиданности Илья даже не сообразил, что никаких подорожных богатыри на Руси отродясь с собой не возили.
- Ой, ты гой еси, командир, — начал он жалостливо, — Ну, чего… Я ж не нарушал…. Да все нормально…
- Подорожную, — терпеливо повторил Разбойников.
- Ну, извини, начальник. Ну, забыл я ее. Мы у Добрыни были, мед-пиво пили. Там я ее, наверное и забыл. Давай щас метнусь, привезу. Тут недалеко.
- Тэ-э-эк…, — заметно оживился Соловей, — мед-пиво, говорите? И подорожной нету?
- Так ведь по усам текло, — сообразив, что сморозил глупость, начал оправдываться Илья, — а в рот не попало…
- А ну-ка дыхните.
- Дык, не могу я, — застеснялся Муромец, — я все ж богатырь. Если дыхну — сдует тебя…
- Умгу, — удовлетворенно крякнул Соловей, — отказ от освидетельствования. Что ж, будем составлять челобитную.
- Слышь, командир… А может того?… Договоримся?, — вздохнул Илья, прикидывая, во что ему обойдется эта история.
- Гражданин Муромцев, это что же — вы мне, при исполнении служебных обязанностей, взятку готовы дать?! — гневно воскликнул Разбойников.
Илья, которому терять было уже нечего, робко спросил:
- А вы готовы взять взятку?
- Ну-у-у-у, — выдержал театральную паузу Соловей, — я даже не знаю… Но, в принципе — очень хочется. Давай так. Оставляешь мне коня и валишь на все четыре стороны.
Столь наглое предложение несколько прояснило сознание Ильи.
- Охолони, басурманин, — вскричал он, выхватив меч-кладенец, и грозно размахивая им над головой.
Соловей спокойно вытащил из-за пазухи засаленную книжицу, полистал ее и радостно хмыкнул:
- Ко всему прочему, еще и пункт 32.15 Правил Богатырского Движения — «Использование махательных приборов, не соответствующих ГОСТу».
Холодный язык параграфа окончательно сломил волю Муромца.
- И что мне за все это будет?, — обреченно спросил он.
- Как что?, — удивился Соловей, — По совокупности — лишение, конечно!
- Чего лишение то?
- Прав.
- Так ведь нету у меня прав! Нету! Не изобрели их еще!
- Как так — нету?! А право на труд?! На отдых?! На жизнь, в конце концов?! Вот я тебя сейчас их и лишу…
И сожрал Илью Муромца. Вместе с конем сожрал.
Вот так перевелись на Руси богатыри. И вот откуда есть пошли на Руси гаишники.