А дальше, все только хуже. Самый большой сказал, что наступила осень. Стало мокро и желто. Я стал иногда поскальзываться в лужах. На меня начали ругаться. Мне и так уже давно никто не говорил ничего хорошего, а тут и вовсе стали обзывать. Неблагодарные.
Кормить стали меня в другом месте и хуже. Новый рацион мне не пошел и я слегка захворал. И нет бы меня пожалеть, так я еще и объектом вымещения злобы стал. Так, скучно и серо прошла осень и наступила зима. Однажды утром намело снега, сильно так намело. Вышел самый большой и сразу решил ехать. Но из-за холода мне очень хотелось спать и надо было чуть-чуть размяться, но самый большой сильно торопился и мы поехали через боль и тяжесть, которые сковывали меня.
На следующее утро все повторилось и потом. И еще много-много раз меня сразу после сна дергали ехать. И я заболел, причем сильно. Так на меня до сих пор не ругался никто.
Вскоре мы с трудом поехали куда-то, и я узнал знакомые с детства места. Я был дома. Меня оставили в комнате, похожей а мою прежнюю и ухаживали целую неделю. Было тепло и уютно.
Теперь при каждом удобном случае я начинал капризничать. Чтобы меня привозили сюда. Самый большой очень ругался, грозился, но мне было все равно, ведь он не любил меня.
…
А-а-а, за что?! Я плохо соображаю! Часть меня просто подевалась куда-то, исчезла, как и не было! Я ранен, я уродлив, я неизлечим!
Самый большой переводит взгляд с опоры моста на меня и обратно.
— … Да ну, проще нового взять, а этот выбросить..., — слышу я.
— … Может на запчасти и можно попробовать…
…
Я один. Я страшный и умирающий. Меня никто-никто не любит. А ведь самое главное в жизни – быть кому-нибудь нужным. Меня предали родители. Предали и те, кому я рутинно служил верой и правдой. Сейчас ночь, а завтра утром меня разберут, и пусть в день моей казни соберется много зрителей, и пусть они встретят меня криками ненависти. <Глава 2<